О чашке, любви и смысле жизни

Жил на свете один юноша, жизни знал мало, но спрашивал много. Однажды в далекой, незнакомой стране набрел он на антикварный магазинчик, почти музей, где и нашел прекрасную чайную чашку. Юноша взял в руки находку и стал рассматривать ее, как вдруг чашка заговорила с ним:
«Мой дорогой странник, ты смотришь на меня, но я не всегда была чашкой. Было время, когда бессмысленность существования была единственным моим состоянием. Я была просто куском красной глины и миллионы лет лежала в земле. Надо мной проносились столетия, люди воевали и заключали мир, зарождались и гибли цивилизации, а я все ждала и ждала… Я очень хотела одного: стать чем-то особенным, прекрасным, совершенным.
И пришел мой Мастер. Он поднял меня, отнес домой, бросил на деревянный стол и стал мять и катать меня. Снова и снова он вонзал в меня свои пальцы, пока я не закричала:
– Довольно! Оставь меня в покое!
Было очень больно, но он лишь улыбнулся и, покачав головой, промолвил:
– Еще не время.
С этими словами – фьють! – он кинул меня на стремительный круг, и мир завертелся у меня перед глазами – быстро, быстро, быстро – пока не слился в один сплошной туман.
– Что ты делаешь! – прошептала я. – Мне плохо, останови этот кошмар.
Но Мастер лишь понимающе вздохнул и тихо сказал:
– Еще не время.
Затем он бережно поставил меня в печь. Я не знала, что на свете существует такая жара. Я кричала и пыталась открыть печную дверцу. Но через смотровое стекло я читала по губам Мастера:
– Еще не время.
Потом Мастер осторожно вынес меня из печи и поставил на полку, где я вздохнула свободно. Как хорошо, когда тебя, наконец, оставили в покое! Но это был не конец. Как только я опомнилась, Мастер снял меня с полки, внимательно осмотрел и стряхнул пыль. Он собирался… раскрашивать меня! И не только. Там была эта ужасная штука – лак. Его ядовитые испарения окутали меня, и я уже начала было терять сознание, но Мастер лишь покачал головой и сказал свое обычное:
– Еще не время.
После раскраски он вдруг засунул меня обратно в печь. На этот раз там было намного жарче, чем в первый раз. И тогда поняла – это смерть. Я умоляла его, просила, угрожала, кричала. И в последнюю секунду, уже падая в черную бездну небытия, я вдруг почувствовала, как руки Мастера вытаскивают меня из печи. Он снова поставил меня на полку, где я остыла и стала ждать, и ждать, и ждать…
Ты хочешь знать, что было потом? Мастер вернулся. Он подошел ко мне и поставил передо мной зеркало.
– Взгляни на себя, – сказал он, что я и сделала.
То, что я увидела в зеркале, было таким чудесным, что я воскликнула:
– Это не я!"
Это не могло быть мною… Это было таким красивым, слишком красивым…
И тогда я услышала полные любви слова Мастера:
– Это то, чем ты должна была стать. Я видел, как тебе было больно, когда я раскатывал тебя. Но мне нужно было выгнать из тебя воздух, иначе ты быстро раскололась бы. Я знал, что ты потеряла все ориентиры, когда вертелась на моем круге. Но без этого ты никогда не обрела бы такой облик. Я знал, что ядовитые испарения лака невыносимы для тебя, но без этого твоя жизнь осталась бы такой же серой, как была до этого, а сама ты осталась бы такой же слабой. И вторая печь – о да! Я знал, что это будет самым тяжким испытанием. Но без этого тягости жизни легко сломали бы тебя. Поверь мне, все это я делал для твоего блага. И теперь ты превратилась в чудесную чашку, как я и представлял себе, когда брал тебя из земли. Теперь твоя жизнь обрела смысл.
***
Есть Творец, есть творение и есть Цель – доставить наслаждение творению. Но невозможно познать этот замысел, понять, как он воплощается, пока не поднимешься на уровень Задумавшего его. А до тех пор мир ощущается несправедливым, полным страданий и постоянных разочарований. Ведь я не осознаю ни корней страданий, ни смысла их. Они просто бьют по мне до помутнения рассудка, до ощущения бессилия что-либо предпринять. Бросают в темную бездну безысходности и не видно конца водоворотам боли, и кричит в сердце вопрос о смысле страданий.
Такие ощущения даны для того, чтобы осознать невозможность пребывания в своей природе – эгоизме, являющемся причиной всех страданий. Именно этот разрыв между ощущением страданий и неизвестным мне еще замыслом творения строит во мне человека. Я поднимаюсь по лестнице исследований, пока не обрету другое видение и тогда пойму, что Он был прав, что Он добр и творит добро, а мир по отношению ко мне наполнен любовью и благом. Тогда Его точка зрения становится моей собственной. И я понимаю смысл моей жизни.